Слон Килиманджаро - Страница 86


К оглавлению

86

— Ты — масаи, не так ли? — спросил Шунди. Раканья кивнул.

— Я преследовал раба. След привел сюда.

— Он здесь, — подтвердил Раканья.

— Где?

— Он мертв.

— Мне нужно его тело.

— Тело ты не получишь. — Раканья пренебрежительно глянул на трех вандеробо.

— Мне нужно тело.

— Ты уйдешь без него, если не хочешь кровавой мести масаи, — ответил Раканья. Шунди всмотрелся в него:

— Ты — единственный масаи, которого я вижу.

— Одного достаточно.

— Не нравится мне наглость масаи. Я думаю, им просто необходимо пожить в рабстве.

Прежде чем кто-то двинулся с места, Раканья пробил копьем грудь одного вандеробо, поднял другое копье, деревянное, которое изготовил вечером.

— У тебя тоже одна жизнь, — заметил он.

— Ты прав. — Шунди вытащил из-за пояса револьвер, взвел курок, прицелился в Раканью. Тот без страха смотрел на револьвер.

— Если ты меня убьешь, то не сможешь найти бивни слона, — Ага! — Шунди улыбнулся. — Вот это уже деловой разговор!

— Нам не о чем говорить, пока ты не выбросишь револьвер.

Шунди сунул револьвер за пояс.

— Ты должен его выбросить, — повторил Раканья — Иначе ты убьешь меня после того, как я отдам тебе бивни.

— Даю тебе слово, что не убью.

— Много ли стоит слово работорговца? — усмехнулся Раканья.

Шунди достал револьвер, печально посмотрел на него, вздохнул и швырнул в пропасть.

— Пошли. — Раканья двинулся вверх по склону. — Я покажу тебе, где бивни.

Они взбирались на гору минут пятнадцать. Потом Раканья подошел к кустам, под которыми спрятал бивни, вытащил их на открытое место.

— Клянусь Аллахом! — воскликнул работорговец. — Никогда не видел таких бивней. — Он опустился на корточки, внимательно осмотрел их. — Ты напортачил, масаи. Отрубил не меньше пяти фунтов от основания бивней.

— Они все равно самые большие бивни на свете.

— Это точно.

— Сколько серебряных монет белого человека ты мне заплатишь?

— Я дам тебе сорок серебряных шиллингов, — ответил Шунди.

— За каждый.

— Это большие деньги, — покачал головой работорговец.

— Бивни того стоят.

— Слишком дорого.

— Тогда они останутся здесь, пока не сгниют. Тебя на Килиманджаро больше не пустят.

Шунди еще раз оглядел бивни, пожал плечами:

— Хорошо. Восемьдесят шиллингов.

— Отсчитай их и положи на землю. Я их подберу Шунди кивнул, достал туго набитый кошель, начал отсчитывать шиллинги.

— Я хочу и это. — Раканья указал на большую золотую монету.

— Это доллар Марии-Терезы. Он стоит много шиллингов.

— Отдай его мне.

— Хорошо. — Шунди положил доллар на землю. — Он твой, если ты отведешь нас вниз, чтобы мы не заблудились.

Раканья собрал монеты, ссыпал их в бурдюк для воды. Подождал, пока каждый из вандеробо взвалил на плечо по бивню, начал спускаться к прогалине, на которой убили слона.

Прогремел выстрел, Раканья упал лицом вниз; умерев еще до того, как коснулся земли.

— Наглый сукин сын, — усмехнулся Шунди с дымящимся револьвером в руке. — Неужели ты мог подумать, что у великого Шунди только один револьвер и он выбросит его только потому, что этого хочет жалкий варвар?

Он подошел к трупу Раканьи, забрал деньги, повернулся к следопытам.

— Следуйте за мной! — приказал он. — И упаси вас Аллах повредить бивни.


Боль ушла. Исчезли все чувства, даже голод и жажда больше не мучили меня, однако покой я не обрел, что-то меня тревожило, и я закричал. Я кричал все громче и громче, пока крик мой не проник в сон самого Сендейо.


Ярко горел костер, освещая обмазанные глиной хижины деревни. Старейшины сидели у огня, за ними широким кругом расположились пятьсот elmorani, гордых воинов-масаи, с разрисованными лицами, с копьями, на наконечниках которых вспыхивали отблески пламени.

Внезапно из темноты появилась высокая фигура Сендейо, брата верховного вождя всех масаи. Он подошел к самому костру.

— Мне приснился сон, дети мои, — заговорил Сендейо. Свет и тень играли на его черном лице.

Он оглядел сидящих, дожидаясь, пока ему ответит самый уважаемый старейшина.

— Расскажи нам твой сон, Сендейо.

— Много ночей я спал плохо. Сегодня стало ясно почему.

Он выдержал паузу, дожидаясь полной тишины.

— В этом сне я увидел вождя всех слонов, лежащего мертвым на склоне великой Килиманджаро.

Он вновь замолчал, теперь старейшины и воины жадно ловили каждое его слово.

— Слона убил не масаи, — продолжал Сендейо, — ибо масаи не убивают животных ради мяса или слоновой кости. Мы убиваем только львов, чтобы доказать, что стали мужчинами.

— Кто убил слона, о Сендейо?

— Слона убил сбежавший раб.

— Какое отношение имеет твой сон к масаи, о Сендейо? — последовал вопрос старейшины.

— В моем сне воин-масаи по имени Раканья подошел к слону, — вновь пауза, — отрубил его бивни и продал их.

— Я знаю Раканью, — подал голос другой старейшина. — Он пропал шесть дней тому назад.

— Вы найдете его тело на склоне Килиманджаро, — с абсолютной уверенностью заявил Сендейо, и стон ужаса пролетел над воинами и старейшинами, не ужаса смерти, ибо масаи смерти не боялись, но ужаса перед могуществом человека, который мог видеть недоступное остальным. — Я приказываю вам не искать тело, — продолжил Сендейо. — Он нарушил закон и обесчестил свой народ. Он надругался над вождем всех животных, он начал торговать с белыми. — Сендейо помолчал. — Он обесчестил всех масаи.

Все со страхом смотрели на Сендейо, ожидая продолжения.

— С этого дня все, что принадлежит масаи, обратится в пыль. Это произойдет не в один миг, масаи сильны и многочисленны, но это произойдет. Упадет плодородие наших земель, кикуйю, луо и вакамба превзойдут нас числом, белый человек погубит наших воинов, и сам язык масаи исчезнет, уступив место суахили и языку белого человека. Наша численность будет уменьшаться, оружие отнимут у нас, наши люди забудут, кто такие масаи. И с этого дня души всех масаи будут бродить между этой и следующей жизнью.

86